Изучение языка сибирских татар в России имеет своё историю. Её условно можно разделить на три периода.
В первый период - до середины XIX века – происходило спорадическое знакомство российских исследователей с тюркскими языками Сибири и изучение их в миссионерских целях. В исторических трудах, этнографических описаниях, всевозможных словарях и практических пособиях накапливались материалы по тюркским языкам Сибири [Тумашева, 1977, с.7]. Наиболее ценными источниками такого рода являются словари И.Гиганова.

Известный русский тюрколог Иосиф Иванович Гиганов [? – 7.IX.1800] в конце XVIII века работал в Тобольском Софийском соборе священником и одновременно преподавал татарский язык в Тобольском народном училище. И.Гиганов “был избран в учители потому, что считался лучшим знатоком татарского языка” [Кононов, 1974, с.147].

И.Гиганов подготовил первое в европейской науке исследование по грамматике татарского языка. Работа была завершена в 1798 году, но была издана лишь после смерти автора в 1801 году. В качестве приложения к этому труду был издан словарь под названием «Слова коренные, нужнейшие к сведению для обучения татарского языка составленный И.Гигановым и Юртовскими муллами свидетельствованные» (СПб., 1801, 75 с.).

Лексические единицы в словаре расположены по трем столбцам: в первом даны татарские слова, написанные арабским шрифтом; во втором те же татарские слова соответственно законам орфоэпии написаны русскими буквами, в третьем столбце идет перевод татарского слова на русский язык.
Работа И.Гиганова является первым опытом составления печатного тематического словаря татарского языка. Содержит 1800 лексических единиц. Они расположены по тематическим группам. Были выделены, в частности, такие группы, как «Область и его части с принадлежностями», «Дом и его части», «Разные вещи», «Конский прибор», «Вещи принадлежащие к одеянию», «Школа со школьными пособиями», «О стихиях и других естественных вещах», «О человеке, его возрастах и его частях», «О родстве», «О различных состояниях людей», «Месяцы с зодиакальными созвездиями», «О промыслах», «О животных», «О рыбах», «О деревьях и плодах», «О птицах», «О насекомых», «Об огородных растениях», «О луговой зелени» «О камнях и металлах», «Об именах встречающихся в других книгах», «О времени», «О добродетелях и пророках», «Имена означающие качества».

Словарь И.Гиганова является также первым диалектологическим словарем, в нем автор зафиксировал большой лексический материал местных говоров сибирских татар. Большинство этих лексем и в настоящее время активно функционирует в их языке. Им присущи фонетические особенности, характерные для восточного диалекта татарского языка.

Основную массу лексем в данном словаре составляют слова, обозначающие продукты питания, предметы быта, природные явления и т. д. Например: слово ястугачъ [Г., 1801, с.7] означает маленькую подушку [Тумашева, 1992, с.72], cәртә [Г., 1801, с.14] употреблено в значении топлёного масла [Тумашева, 1992, с.168].

В качестве понятий, обозначающих природные явления, можно указать такие слова, как илдрумъ [Г., 1801, с.22]. Слово йылдырым в говорах Сибирских татар обозначает гром [Тумашева, 1992, с.103]. В говорах среднего диалекта татарского языка йылдырым является синонимом слова яшен, т.е. молния [ТТДС, 1993,с.417].

Среди слов имеются также диалектные единицы, которые смогли бы пополнить лексический состав и современного татарского языка, замещая в нем заимствования. Например, итликъ – анбаръ [Г., 1801, с.6], кибирянъ – наволочка нижняя [Г., 1801, с.7], дунгалякъ – кольцо [Г., 1801, с.8], цямберъ – обручъ [Г., 1801, с.9], тарчумалъ – утюгъ [Г., 1801, с.10], кялябашъ – девичей колпакъ [Г., 1801, с.11], самай – виски [Г., 1801, с.27], юша – олень [Г., 1801, с. 36], акъкиякъ – дикая коза [Г., 1801, с.36] и т.д.

В словаре И.Гиганова в числе лексем сибирских татар указаны не только собственно татарские слова, но и некоторые арабо-персидские заимствования. Очевидно, они распространялись среди тюркского населения Сибири в результате деятельности мусульманских священников. Тем более, словарь И.Гиганова проходил своеобразную экспертизу именно сибирских мулл. В качестве примеров можно привести такие слова, как шааля – пламя [Г., 1801, с.22], виляятъ-страна [Г., 1801, с.10], монара-башня[Г., 1801, с.10], дивара-стъна [Г., 1801, с.10], дарваза-городскiя ворота[Г., 1801, с.10] и т.д.

В словаре И.Гиганова наряду с татарскими лексемами встречаются арабо-персидские заимствования, которые дополняют синонимический ряд данных единиц. Например, баскыцъ, нардыбанъ – лестницы [Г., 1801, с. 6], кюзкю, айня – зеркало [Г., 1801, с. 8], яулокъ, румалъ – платокъ [Г., 1801, с. 18], куцъ, кувватъ, дарманъ – сила [Г., 1801, с. 30] и т.д.

Не менее интересная часть словаря – это занесённые в него историзмы: диванъ – сенат [Г., 1801, с.33], яу – война [Г., 1801, с.33], би – князь [Г., 1801, с.33], явцъ (в литературном языке звучало бы как яучы) – воин [Г., 1801, с.34], ляшкяр, чярик – войска [Г., 1801, с.34], базаргян – купец [Г., 1801, с. 34], асламцы - ростовщик [Г., 1801, с.33], юмушъ – служба [Г., 1801, с.34] и др. Слово диван зафиксировано в значении «сенат». Если на сегодняшний день это слово употребляется в значении «мягкое сидение, кресло», то в период Казанского ханства государственный совет называли диваном, а спикера — диван башы. По мнению Р. Ахметьянова, это слово проникло в татарский язык из персидского, а корень произошёл от слова дәүүана (письмо) [Әхмәтьянов, б.84].

Чәрик — древнейшая форма слова «войско». Со временем, пережив фонетические изменения, оно превратилось в «чирү». Активно присутствуя в лексике XVIII века, оно перестаёт использоваться в XIX веке и вместо него появляется слово «гаскәр» [Ногман, б.103].

Относительно этимологии слова би можно сказать, что оно уходит корнями в эпоху гуннов. Из тюркских языков оно проникло во многие другие языки, в том числе и в арабский [Әхмәтьянов, б.99].

Спустя три года в 1804 году увидел свет второй труд И. Гиганова. Эта работа с грифом «печатано по ВЫСОЧАЙШЕМУ повелению» известна под названием «Словарь российско-татарский, собранный в Тобольском главном народном училище учителем татарского языка И.Гигановым и муллами Юртовскими», состоит из 672 страниц. Он издан в Санкт-Петербурге в 1804 году, при Императорской Академии Наук.

С. М. Михайлова высказала гипотезу о том, что И. Гиганов в основу своего труда положил словарь С. Хальфина. Ученый пишет: «Сочинение И.Гиганова не является оригинальным; в значительной степени, если не в абсолютной, в основу его положен словарь С.Хальфина. Результаты структурного, лингвистического и лексического анализа рукописного оригинала сочинения С.Хальфина и отпечатанного экземпляра труда И.Гиганова показывает полную идентичность.

Словарь С.Хальфина был создан в 1785 году и получил распространение только в рукописи, тогда как «Словарь российско-татарский» Гиганова вышел из печати в 1804 году» [Михайлова, 1972, с.100]. Несогласие с данной гипотезой выразил известный отечественный тюрколог А. И. Кононов. Он утверждал, что И. Гиганов прекрасно владел татарским языком, и к тому же в то время существовало всего лишь 3 экземпляра словаря С. Хальфина [Кононов, 1972, с.260], поэтому факт использования, тем более полного дублирования И. Гигановым данного словаря остаётся под сомнением.

В словаре И.Гиганова слова расположены по той же схеме, что и в первом труде. Структура построения словаря И.Гиганова, на наш взгляд, была весьма, методически убежденной. Она соответствует классическим принципам построения словарей. В некоторых случаях к переводу прилагаются однокоренные или близкие по смыслу леммы. Это облегчает работу со словарём и способствует быстрому запоминанию лексики татарского языка.

Глагол – наиболее часто употребляемая часть речи в словаре. Форма -мын, -мен, то есть глагол изъявительного наклонения в настоящем времени, в первом лице, единственном числе, принимается за начальную форму.

Автор не ограничивается использованием примеров из таких частей речи, как имя существительное, числительное, прилагательное и местоимение, он также включает в словарь необходимые для изучения языка служебные части речи.
Употреблявшиеся в разговорной речи сибирских татар в XIX веке междометия или модальные слова, некоторые словосочетания, фразы и даже предложения зафиксированы в словаре И.Гиганова. Это объясняется тем, что целью его публикации было не только усвоение лексики татарского языка, но и помощь в обучении свободному владению и пониманию языка сибирских татар. Поэтому основную часть лексики гигановского «Словаря Российско-татарского» составляли слова, характерные для разговорной и письменной речи сибирских татар того времени. Данный словарь был активным для русскоязычного населения, т.к. первым языком в нем шел русский.
При внимательном рассмотрении словаря И.Гиганова обнаруживаются некоторые фонетические особенности при использовании гласных в языке сибирских татар.
В частности, это заметно в том, как в словаре отражаются звуковые переходы и звуковые соответствия в этом языке. В словаре И.Гиганова были представлены несколько вариантов переходов между звуками широкой и узкой артикуляции: а, ә ~ ы, е. Показаны случаи сужения звуков, то есть замена [а], [ә] на [ы], [е] : йаны [яңа] [Г., 1804, с.317], кагыз [кәгазь] [Г., 1804, с.31]. Также и варианты обратного перехода и ~ ә мягкий, узкий звук [и] заменяется широким, гласным [ә]: кәрәк [кирәк] [Г., 1804, с.297], бәк [бик] [Г., 1804, с.360], кәбән [кибән], анә [әни]. В то же время перехода о ~ у краткий гласный среднего подъёма [о] заменяется долгим [у]: суң [соң], тул [тол]; в некоторых словах наблюдается переход у ~ о, значит [у] заменяется гласным [о]: онунце [унынчы], койан [куян], токаз [тугыз] [Г., 1804, с.119], токсан [туксан] [Г., 1804, с.119], козгалу [кузгалу], матор [матур] [Г., 1804, с.248], суташоцы [су ташучы]; также в словах наблюдается переход ү ~ ө. Губной длинный звук [ү] сменяется гласным с наименьшей степенью огубления [ө]. Это встречается в следующих словах: пөгөн [бүген] [Г., 1804, с.534], төгөл [түгел], көңөл [күңел] [Г., 1804, с.114]; переход ө ~ ү возникает при смене краткого звука [ө] долгим [ү] : түс [төс], موشكولмүшкүл [мөшкел], йүзүм [йөзем] [Г., 1804, с. 677], мәнгү [мәңге]; переход у~ы наблюдается в превращении губного гласного [у] в звук [ы] в условиях сильного сокращения: ыклау [уклау] [Г., 1804, с. 538], мынца [мунча] [Г., 1804, с.6], ынгай [уңай], намыс [намус]; переход ы ~ у по сравнению с другими встречается чаще: туздурамын [туздырам], куймак [кыймак], сулуымын [сулыйм], кабук [кабык], бурун [борын] [Г., 1804, с. 319], урлук [орлык], урун [урын],بولبول булбул [былбыл]; в результате сильного огубления мягкого, негубного гласного [е] образуется звук [ү]: четүн [читен] [Г., 1804, с.613], күңүл [күңел] [Г., 1804, с.144], үлкү [өлке], изкү [изге]. Причиной перебоя гласных в сибирских диалектах В.В.Радлов считал проникновение в Сибирь европейских татар, которые в XVI веке уже имели передвинутую шкалу вокализма. Передвижение целого ряда гласных в татарском языке привело к изменениям качественного и количественного соотношения между гласными звуками сравнительно с их исконным состоянием [Тумашева, 1977, с. 245].
Анлаутный [й] присущ, как известно, для кыпчакских языков. Употребление продувного (мягко произносимого) [җ] в говорах среднего диалекта татарского языка исследователи относят к свойствам булгарского языка. По мнению большинства тюркологов, звук [й] считается более древним, и именно он послужил началом чередования й ~ җ [Хаков, 1993, с.110]. В словаре И.Гиганова часто встречается [й] в позиции начала слова: йылы [җылы] [Г., 1804, с.600], йезнә [җизни] [Г., 1804, с.158], йел [җил], йемеш [җимеш] [ Г., 1804, с.647] и др.
Как показывает словарь И.Гиганова, другой важной фонетической характерной чертой языка Сибирских татар является оглушение звонких согласных в разных позициях. Очень часто звонкий звук [б] переходит в глухой согласный [п]: пияләй [бияләй], пөгөн [бүген] [Г., 1804, с.534], пишик [бишек] [Г., 1804, с.239]; таким же образом образуются чередования г ~ к, д ~ т : икенлек [игенлек], аташкан [адашкан], төкөз [тугыз], бүкәмен [бөгәм], тилбүгә [дилбегә]. Реже встречаются случаи изменения губного согласного [м] на переднеязычный сонант [н]. Примером могут служить такие слова, как агын [агым], йаwын [явым].
В словаре И.Гиганова звук [җ] передается, как известно, дифтонгом [дж] или [дз]: джиган [җиһан], дзәүгәр [җәүһәр], джан [җан] [Г., 1804, с.144], дзәннәт [җиннәт]. Можно полагать, что здесь отражается звук [ч], который возник на основе аффрикаты [җ] в арабских словах [Тумашева, 1977, с.58].
Соответствие ч ~ ц – часто наблюдаемое явление в области согласных. Данное звуковое чередование присущt говорам мишарского диалекта и для восточных диалектов татарского языка. Согласного [ч] в исконном составе согласных диалектов не было, т.к. он встречается только в арабо-персидских заимствованиях. Некоторая активизация аффрикаты [ч] происходит в последнее время под влиянием татарского литературного языка. В диалекте Сибирских татар передний согласный [ч] систематически заменяется на передний глухой звук [ц]. Эта особенность нашла проявление в исследуемых нами словарях: цебен [чебен], цыгыу [чыгу], цык [чык], кайткац [кайткач], цыйырың [сыерчын], цәцәк [чәчәк] [Г., 1804, с.647], цәй [чәй] [Г., 1804, с.649]. Главная и наиболее яркая особенность диалектов сибирских татар – цоканье - указана только в кириллице.
Помимо присущих татарскому литературному языку дифтонгов в словаре И.Гиганова можно встретить и такие, как [ыу], [еү], [ай], [әй], [оу], [өй]. Эти дифтонги, как правило, расположены в последнем открытом слоге слова: киргизеү [кергезү], аырыулы [авырулы], кацоу [качу], киреү [керү], бикитеү [бегетү], языу [язу], бүкөү [бөгелү], сыу [су].
Некоторые глаголы повествовательного наклонения в словаре зафиксированы в форме настоящего времени, III лица, единственного числа. Аффикс III лица представлен здесь в форме диалекта сибирских татар -ды, -де : бүрләнәде [бөреләнә], сугате [суга], кычкырады [кычкыра], алланаты. Среди лексем часто встречаются формы, образованные при помощи служебных глаголов ала или бара. Например:
агарамын [белею]
агарып барамын [постепенно белею]
сугамын [ударяю]
сугып аламын [быстро ударяю].
Будущее время в словаре представлено формой – ур, -үр, -ыр, - ер, -р: булур [булачак], килүр [киләчәк] [Г., 1804, с.31]. I лицо, как правило, образуется при помощи аффикса -ым, -ем вместо -мын, -мен: йетәрем (җитәчәкмен).
Имена существительные, представленные в словаре, их слово- и формообразование (склонение по числам, падежам, по принадлежности) несущественно отличается от их положения в татарском литературном языке. Можно выделить лишь некоторые особенности. В диалектах сибирских татар активно используется уменьшительно-ласкательный аффикс -цак, -цәк. Он присоединяется не только к именам собственным и родственным терминам, но и к названиям домашних животных, неодушевленным и абстрактным существительным. В этом случае уменьшается возраст или размер предмета, словам придаётся эмоционально-экспрессивный оттенок: аулцыгац (маленькая деревня), айгурцак (жеребец) [Г., 1804, с.156], колынгац (годовалый жеребёнок) [Г., 1804, с.156], коянцыгац (зайчонок), тамцыгац (добавляет уменьшительно-ласкательный оттенок к слову капля).
Идентичное значение свойственно также окончаниям -гына, -генә, находящимся в активном употреблении: өйгенә (малый дом), көнгенә (добавляет уменьшительный оттенок слову день).
Что касается местоимений, то они не очень отличаются от своих вариантов в литературном языке. Только такие личные местоимения, как мин, син, ул редко в местно-временном падеже находятся в форме минеңдә, синеңдә, اаныңда. Существует сходство данной формы с уйгурским языком. Например, в уйгурском языке специфичным является склонение личных местоимений в исходном, местно-временном и родительном падежах: мен + иң + дин; сен + иң + дин; у + ның + дин; мен + иң + дә; ан + иң + да; у + ның + да [Юсупов, 1979, с.120].
Большинство заимствований, указанных в рассматриваемом словаре, проникло из арабских и персидских языков. Например, Аллаһ, пәйгамбәр, нәби, җәннәт, җәһәннәм, мәчет, әһед, дога, хәләл, кәгазь, нокта, каләм, дәрес, әлифба, мәйдан, никах, шикәр, вәкил, данә, сәүдә, сәүдәгәр, нәккышчы, галим, сәләт, җиһан, дәрья, зилзилә, җанвар, пәрәвез, шәмдәл, вакыт, вакыйга, гомуми, җәһәнәм, сәвәт, мәел, шимбә, якшәмбе, дүшәмбе, гәүһәр, җәүһәр, гәрәбә, зөбәрҗәт и др.
Большая часть арабско-персидских заимствований, зафиксированная в словарях И. Гиганова, укоренившись в татарском языке, стала со временем его органической частью. И об их заимствованном происхождении знают лишь специалисты.
В обоих словарях даётся дословный перевод. Автор указал очень многие варианты слов, употреблявшиеся в той области Сибири, где он работал. В его словарях поэтому большое место занимают диалектизмы, свойственные говорам татар Восточной Сибири.
Рассмотренные словари И.Гиганова – труды разного типа и назначения. Если первый словарь был составлен как приложение к грамматике и включал в себя только активную лексику языка сибирских татар, то вторая работа является академическим трудом. Во втором словаре зафиксировано более 12 тысяч слов, которые отражают самые разные стороны жизни татар в Восточной Сибири первой половине XIX века. Даже фонетические варианты в этом словаре сопровождаются отдельными статьями.
Указанные труды И. Гиганова внесли свой вклад в развитие татарского языкознания своего времени, способствовали делу пропаганды и обучения татарскому языку. Не меньшую роль они сыграли и для российской тюркологии в целом. И в настоящее время данные труды представляют собой ценный источник при исследовании лексического состава татарского языка того периода.

Литература

Кононов А.Н. История изучения тюркских языков в России / А. Н. Кононов. – Л.: Наука, 1972. – 271 с.
Кононов А.Н. Биобиблиографический словарь отечественных тюркологов (дооктябрьский период). М.: Наука, 1974.-341с.
Михайлова С.М. Формирование и развитие просветительства среди татар Поволжья / С. М. Михайлова. – Казань, изд-во КГУ, 1972. – 272 с.
Ногман М. ХУП–ХУШ йөзләрдәге русча–татарча кулъязма сүзлекләр. Казан: Казан ун – ты нәшр., 1969. – 112 б.
Татар теленең диалектологик сүзлеге. – Казан: тат. кит. нәшр., 1969. – 643 б.
Тумашева Д.Г. Диалекты Сибирских татар / Д.Г.Тумашева. – Казань: издательство Казанского университета, 1977. – 294 с.
Тумашева Д.Г. Словарь диалектов сибирских татар. – Казань: изд-во Казанского университета, 1992. -318 c.
Хаков В.Х. Татар әдәби теле тарихы. – Казан: Казан ун – ты нәшр., 1994. – 325 б.
Әхмәтьянов Р.Г. Татар теленең кыскача тарихи-этимологик сүзлеге/ Р.Г.Әхмәтьянов.- Казан: Тат.кит.нәшр., 2001. -272 б.
Юсупов Ф.Ю. Көньяк Урал һәм Урал арты сөйләшләре. – Казан: Таткнигоиздат, 1979. – 350 с.

Alfiya Yusupova. Iosif Giganov`s dictionaries as a source of learning about Syberian tatar`s lexis.
The works of Iosif Giganov are presented in this article. All his work is the first typed version of tatar dictionaries. There is a big part of Syberian tatar`s lexis presented in these dictionaries.
That is why these dictionaries should be known as an important source of tatar historical lexis and dialects` system.

Юсупова Альфия Шавкетовна

Кандидат филологических наук, доцент кафедры прикладной лингвистики и перевода факультета татарской филологии и истории Казанского государственного университета.

Россия, Республика Татарстан, г.Казань

420101, г.Казань, ул. Ак.Парина, д.6, кв. 268

тел. (843) 224-63-73 [дом.]

(843) 231-54-21 [раб. факс]

Е-mail: alyusupova@yandex.ru